«Ноль на ноль» ознакомительный отрывок
Зорица отвернулась к лобовому стеклу. Её длинные ресницы дрогнули, взгляд застыл. Она входила в состояние транса. Краешком сознания она отметила, как померкла и начала фрагментироваться окружавшая её реальность, пока не исчезла полностью, оставив её наедине с тотальной пустотой. В пустоте перед ней возникла точка, мгновенно развернувшаяся в гигантский Куб, который стремительно усложнялся, увеличивая свою мерность. Этот Куб она встречала каждый раз, когда получала и когда завершала задание. Как всегда в моменты предстояния перед Кубом, в сердце плескалась тихая, ни на что не похожая в её земном существовании радость, а ещё — абсолютное понимание сути сразу всего того, что заключал в себе этот Куб. Положа руку на сердце, Зорица могла бы сказать, что только в такие моменты она и жила по-настоящему. Куб был бесконечно мерным, и хотя она была способна воспринимать лишь семь его измерений, даже это позволяло ей наблюдать трансформации, непредставимые для любого земного существа, знакомого всего с четырьмя измерениями реальности. Зорица любовалась танцем этой сложной фигуры, и её сердце пело. Она сама являлась частью Куба, вместе с автомобилем, в котором сейчас находилась, с трупом Штефана, с улицей, городом, планетой и всей Вселенной, в действительности мимолётной и нестабильной, как огонь горящей на ветру спички. Всё это умещалось в одном лишь кванте Куба, а таких квантов в нём была бесконечность.
Куб то поглощал сам себя, то расширялся до невообразимых пределов, открывая и закрывая многочисленные пласты реальности. Зорица ждала. Она была бы счастлива ждать до бесконечности, но знала, что находится здесь не для того, чтобы наслаждаться. Вскоре по её костям распространился низкий гул. Её сознание получило нужную информацию. Это была информация о точке выхода — месте, из которого ей предстояло перейти в свой родной пространственно-временной пласт, или «вернуться как будто бы домой», как она сама это называла.
Точка выхода располагалась всего в паре километров отсюда, в одном из тупиков подземных катакомб. До этого момента Зорица даже не подозревала о существовании каких-то катакомб под Бухарестом, но сейчас она чётко знала, что это такое, как туда попасть, по каким нужно пройти тоннелям и что в этих тоннелях её может ожидать. Она слегка наклонила голову и опустила глаза, символически обозначая, что готова действовать.
Это был привычный ритуал, после которого Зорица всегда возвращалась из транса в текущую реальность и далее спокойно шла к точке выхода. Однако в этот раз всё произошло иначе. Она почувствовала, как по костям прошла ещё одна волна гула. Тогда она снова устремила взгляд на Куб, и…
Её сознание оказалось внутри старого вагона поезда. Там Зорица видела двух человек, один из которых был окутан неистово пульсирующей голограммой. С ним всё понятно, это жертва, а вот второй… она мгновенно почувствовала, что этот второй — той же породы, что и она сама. Это было невозможно. Чужая, как она называла саму себя, не могла встретить себе подобного чужого даже вот так опосредованно, это противоречило законам Куба. Но Зорица лишь наблюдала, а не интерпретировала. Ум займётся анализом позже. Этот чужой был в чёрном пальто, он сидел рядом с жертвой и отрывисто произносил слова, значения которых Зорице сейчас были недоступны, но она отчётливо видела главное: эти слова являлись частью ключа, которым чужой вскрывал судьбу своей жертвы и направлял её к смертельному переходу. И вдруг он остановился. Вместо того, чтобы довершить начатое, он подошёл к парализованной им жертве и ударил её бутылкой по голове, стремясь освободить её из своих же только что расставленных сетей. Ему это вполне удалось: голограмма вокруг жертвы исчезла, теперь это снова был просто человек с обычной человеческой судьбой. А вот сам чужой… Зорица наблюдала, как вокруг его головы сформировалось облако прозрачных нитей, как они начали заполняться интенсивными цветами, и как этот чужой водил по ним своим взглядом. Он явно осознавал, что происходит, но не испытывал никакого видимого беспокойства. Он деловито повозился возле сидевшей без сознания бывшей жертвы, после чего направился к выходу из вагона. Когда поезд остановился, он просто спрыгнул в снег.
Сознание Зорицы вернулось в пустоту перед Кубом. Вдоль её позвоночника пробегали волны хорошо знакомого жара. Она пребывала сейчас в состоянии хищника, напавшего на след. Снова наклонив голову, она опустила взгляд и через мгновение вышла из транса.
Всё только что увиденное совершенно сбивало с толку. Зорица оставалась неподвижной, но её ум уже лихорадочно работал. Итак, она получила новое задание, и её целью стал такой же, как и она сама, чужой. Встреча с себе подобным невозможна, и тем не менее, она случилась. Но это было ещё не всё. Каким-то немыслимым образом этот чужой пошёл наперекор своему заданию. Но как можно это сделать, если задание закладывается в саму структуру сущности чужого и становится им самим? Кто он, чёрт побери, такой? Чужой даже среди чужих?..
Зорица снова и снова прокручивала в голове то, что увидела, перебирая мельчайшие детали. Перстни на его руках с затёртыми символами. Нож, который он спрятал в рукаве перед уходом. Заботу, с которой стирал кровь с головы обездвиженного человека. Улыбку, когда метка жертвы перешла к нему самому. Нюансы мимики, в которых Зорица сразу распознала сомнение. Он работал с силой сомнения, что было не только невероятно сложно, но и очень странно — по крайней мере, сама она даже не могла представить ситуацию, в которой было бы оправдано обращаться к такой силе. Всё это настолько взбудоражило её, что ещё несколько минут она пыталась унять дрожь.
Когда Зорица успокоилась, к ней вернулась привычная расчётливость. Она повернула зеркало над лобовым стеклом и оглядела себя в свете луны. Её собственные глаза показались ей неестественно огромными, а часть лица была забрызгана кровью Штефана. Она достала из сумочки платок и уже вполне хладнокровно принялась приводить себя в порядок.