«Стиль следящего лиса» полная книга
58.
— Как научиться говорить «нет», не обижая других?
— Верочка твёрдо знала: когда наступит коммунизм, всё станет общим. В тот великий день каждый советский человек проснётся сказочно богатым, ведь всем будет принадлежать всё вокруг. Верочка мечтала, что возьмёт тогда Глашкины шали, за которые сейчас — попробуй только тронь! — жадина Глашка готова задушить голыми руками, и будет кутаться в них, красоваться перед людьми, потому что коммунизм, и никакие Глашки больше не указ. Верочку, правда, несколько смущало, что соседский Пахом при коммунизме наверняка повадится к ней за сахаром для самогона. Однажды она прямо спросила его об этом. В заплывших глазах Пахома промелькнуло удивление, когда он услышал о такой выгодной возможности грядущего будущего. На его вечно помятой физиономии заблуждала улыбка, и он сообщил, что так и быть, мол, оставит сахар в покое, но саму Верочку зажать между дверью и стенкой не преминёт. А что, она ведь тоже станет общей. Верочка обозвала Пахома упырём и скотиной, а вечером долго думала над диалектическим противоречием: как же отказать тому, кто имеет на неё полное народное право?
59.
— Хочу написать книгу, но дело не идёт, постоянно откладываю. Что делать?
— Кошка никогда не упускала возможности поесть гусиный паштет, а вот к хамону была совсем равнодушна. Как превратить хамон в паштет?
60.
— Как вернуть энергию прожитых ранее переживаний?
— Вчера ты съел торт. Невероятно вкусный и дорогой торт. Но это было вчера. А сегодня денег осталось только на хлеб. Как научиться возвращать деньги за съеденный торт, да так, чтобы каждый день есть этот торт?
61.
— Как не стать участником сплетен и интриг?
— Идёт ли караван, когда собака молчит?
62.
— Что делать, если любимый в моё отсутствие учит кошку плохим вещам?
— Однажды в стародавние времена некто по имени Пу Сунлин из провинции Шаньдун повстречал белую девятихвостую ху-шэнь. Зная, что такие лисы склонны оборачиваться прекрасными женщинами и обольщать мужчин с целью забрать всю их ци, Пу Сунлин немало оскорбился и спросил, отчего же ху-шэнь по обыкновению своему не обернулась соблазнительной дивой, и неужели он настолько ничтожен, что даже не затронул её лисьего чутья. На что девятихвостая ответила, что девятьсот лет назад её двоюродная сестра в облике наложницы Чжао соблазнила циньского вана Чжуансяна, родила ему сына, и ничего хорошего, кроме Великой китайской стены, это не принесло. С тех пор лисы их рода отказались от умения оборачиваться женщинами. Пу Сунлин посетовал, что утрачено столь великое искусство, и прочёл девятихвостой свою новеллу о лисьих чарах. Когда же он вернулся домой, в саду его ждала прекраснейшая дива, назвавшаяся его небесной женой. Они прожили долгую жизнь, а к старости Пу Сунлин потерял покой, захирел и ослаб. Когда же он окончательно слёг, его ничуть не постаревшая жена обернулась обратно лисой и принесла ему девять священных змей сы. Сы вошли в тело старика через рот, и Пу Сунлин заплакал от самого большого счастья, которое только было известно в Поднебесной. Тогда ху-шэнь сказала Пу Сунлину, что он научил её плохим вещам, но она обернула их ему на пользу, и кому-то придётся за это платить. И в тот же миг у настоящей жены Пу Сунлина, о которой он давным-давно позабыл за колдовством лисьих чар, перестало биться сердце.
63.
— Как научить близкого человека не ждать от тебя ничего?
— Повзрослевшая Алиса долго пыталась понять, как можно жить, ничего не требуя от семьи, но совсем забыла про это, когда с головой ушла в разведение кошек.
64.
— Как научиться читать «знаки» и стоит ли им верить?
— Ерофей Палыч со ста метров попадал в глаз белке, а в тайге чувствовал себя так, словно это были его дачные шесть соток. Как ему удавалось ориентироваться в бесконечных оврагах и болотах, никто не понимал, сам же Ерофей Палыч, молчаливый и нелюдимый, лишь усмехался в свою густую рыжую бороду. Никаких карт он не признавал, а к компасу относился по-отечески снисходительно, как иной родитель относится к балбесу-первокласснику. Но именно Ерофей Палыч вывел безнадёжно заблудившуюся геологическую партию к месту посадки вертолёта. Когда начальник экспедиции спросил, как ему это удалось, Ерофей Палыч лишь сообщил, что вот уже сорок лет безвылазно живёт в тайге.
Почему геологи не верили тайге, а только компасу и картам?
65.
— Как троллить друзей в Фейсбуке и не растерять их?
— У всякого мангуста весьма скверный характер, и его не выносят другие звери. Кто может дружить с мангустом, если мангуст — животное стайное?
66.
— Как освободить голову от шума мыслей?
— «Я мыслю, следовательно, существую» — записал в своём дневнике месье Декарт. И тут же подумал: «Но если я не мыслю, то кто же тогда существует?».
67.
— Как жить своей жизнью?
— Вера Никитишна прожила трудную жизнь, и её мозолистые руки, принявшие роды у тысяч коров, всё чаще перебирают старые фотографии. Особенно любит она пожелтевшую от времени фотокарточку, на которой неизвестный фотограф запечатлел её совсем молоденькой вожатой с мечтательным, целеустремлённым, по-девичьи пухлым лицом, торжественно шагающей в авангарде пионерского отряда. Верочка тогда мечтала быть полезной людям, а ещё грезила о жизненных просторах, космосе и настоящем коммунистическом муже.
Вскоре жизненные просторы сузились до ветеринарного училища и посиделок в женском общежитии, а потом и вовсе до коровника в колхозе имени Ленина села Верхние Плешки, куда её направили по распределению, и где она как-то незаметно и прижилась. Космос был дольше. Некоторое время он оставался отдушиной, особенно в лице Юры Гагарина, портрет которого — вырезка из областной газеты — много лет провисел над Верочкиной кроватью. А вот с мужем не задалось. Уж как ни мечтала Верочка, как ни гадала с подружками на кофейной гуще и пенке от молока, а всё без толку. Когда она уже устала ловить косые взгляды с соседних дворов, мол, подозрительная баба эта ветеринарша, никто и замуж не берёт! — то всё же решилась поехать в райцентр и взглянуть на мужичка, брачное объявление которого однажды прочитала в газете и с тех пор хранила в серванте. А ну как ещё холостой…
Из райцентра Верочка вернулась уже беременной и с мужем. Муж оказался совсем не таким коммунистическим, как ей мечталось, а всего лишь бульдозеристом, который вскоре обнаружил пристрастие к самогону и походам до местной профурсетки Вальки. Но Верочка всё равно была довольна: пусть и не Гагарин, зато свой, да и никто больше косо не посмотрит, все счастливы. Жили они, в общем, мирно и хорошо, рук муж особенно не распускал, так что Верочке не часто приходилось объяснять своим товаркам при коровнике, откуда на её лице тот или иной синяк. Шли годы, дети выросли и разъехались по необъятной стране, потом и Верочкин благоверный сгорел в Валькиной халупе во время запоя. Вера погоревала для приличия, хотя, стыдно признаться, в душе была даже рада, и по привычке зажила дальше.
Но однажды летом в деревню заявился целый табор городских — молодых, патлатых и непонятных парней и девок. Время от времени они появлялись настороженной стайкой в местном Сельпо, закупались продуктами и быстро исчезали. Там-то Верочка и столкнулась с хлопцем, напоминавшим деваху из-за длинных волос и томного взгляда. Ой, смущённо сказала Верочка, а парень вместо «здрасте» зачем-то тихо сообщил ей, что какая-то там буда говорила, мол, что желания — это причина всех страданий.
Конечно, мужикам всё это быстро надоело. В один из дней они отмутузили эту срамную городскую компанию и посоветовали убираться от греха подальше, и поделом, понятно, да вот Верочка с тех пор совсем потеряла покой. Каждый божий день она вспоминала себя молодой, и как неистово желала жить, и как беспробудно отличается всё, что окружает её теперь, от светлого молодого идеала. Верочка плакала и злилась на бесчеловечную буду, которая была во всём виновата. И как только эта буда посмела сказать такое, как её земля-то выносит?
А сейчас, много лет спустя, Верочка сидит за обеденным столом, совсем одна, сгорбившись и опустив давно потухшие глаза, а в её голове монотонно и привычно живёт своей жизнью: «Зачем… зачем… зачем я так спешила жить…».